https://interra.fm/media/programms/mp3/chtivo31.mp3

Гена проснулся с первыми лучами солнца. Потянулся до хруста, выглянул из окна грузовика. На небе — ни облачка. Лишь в ложбинках, куда уходил асфальт трассы, всё ещё прятались остатки ночного тумана. Отличная примета для дальнобойщика!

Закурил сигарету и взглянул на своего напарника — Серафимыч даже не проснулся. Едва ключ зажигания попал в замок, автомобиль как будто облегчённо вздохнул — ожили, качнулись стрелки приборов. Довернул ключ дальше — натужно крякнул стартер, двигатель завёлся, затарахтел на низких оборотах. Включил передачу, поехал — грузовик немного тряхнуло на куче щебня.

Больше всего он любил ездить ночью. В это время на трассе было свободней, и можно прибавить в скорости. Рёв двигателя, скорость и ночь в сумме давали неописуемое впечатление. Особенно когда не было встречных машин — кажется, будто летишь в никуда, в бездну, в космос, наполненный сверкающими капельками звёзд...

Когда вчера выбрались из Новороссийска, Гена понял: засыпает. Ничего не помогало: сигареты, жвачка, приёмник... Всего километр — и он опять начинал клевать носом, в такт мирно похрапывающему Серафимычу. Гена сдался и остановился на обочине — спать...

Вокруг расцветал пронзительно яркий день. Одолев по утренней прохладе почти три сотни километров, Гена решил перекусить. Свернул к придорожным киоскам, что по всей трассе торгуют шашлыками, “дошираком” и пивом. Наскоро сжевал чебурек, купил пластмассовый стаканчик горького кофе, выпил его одним глотком, как лекарство.

Только хотел ехать дальше — проснулся Серафимыч. Сначала хмуро и долго зевал, принялся ныть, что голоден. Пришлось ему тоже купить кофе и бутерброды. После завтрака настроение резко улучшилось. Напарник махал встречным машинам и ржал, когда ему махали в ответ. А Гена лишь постукивал пальцами по рулю и улыбался.

Серафимыч пошарил рукой под сиденьем, где хранился всякий хозяйственный хлам. Нащупал там что — то, вытащил — журнал. Старый, замызганный, с протёртыми до дыр страницами — чтиво из числа тех, что помогают скоротать любому человеку любую дорогу.

Дальнобойщик долго листал его, читал что — то. Потом задумчиво сказал:
— Вот интересно, вампиры на самом деле существуют? Или враки?
— Чего это тебя вдруг на вампиров потянуло? — усмехнулся Гена.

— А вот, — он показал разворот журнала. — Обнаружили, мол, кладбище вампиров. Слушай: “Такое неофициальное название получило среди археологов странное захоронение, относящееся к концу десятого века. Оно было обнаружено в 1994 году возле чешского городка Челяковицы. В одиннадцати ямах лежали останки тринадцати человек, связанных кожаными ремнями, и с деревянными кольями, воткнутыми в сердце. У некоторых покойников к тому же были отрублены руки и головы. В соответствии с языческими верованиями и ритуалами так поступали с вампирами, встающими по ночам из могил и пьющими людскую кровь. Исследования показали, что захороненные кости принадлежат местным жителям — исключительно мужчинам примерно одного возраста. Что же произошло в этой местности? Массовое помешательство жителей деревушки Челяковицы, приведшее к трагедии, или некоторые ее обитатели стали жертвами неведомой эпидемии, приведшей к вампиризму? Исторические хроники не сохранили для нас этих событий. Тайна челяковицкого кладбища вампиров остается пока неразгаданной...”

— Я думаю, ерунда всё это, — убеждённо произнёс Гена. — Если бы вампиры действительно существовали, то я бы их обязательно встретил где — нибудь на улице. Может быть, даже подвёз бы...
— А может, и подвозил. Откуда ты знаешь?
— Но меня же никто не кусал!
— Ну — ну, — ухмыльнулся Серафимыч и продолжил чтение.
Ровно в полдень он категорично заявил:
— Жрать хочу!
— Опять? — удивился Гена. — Будто три дня не ел!
— Человек, между прочим, должен питаться каждые три часа. Так устроена его пищеварительная система...
Пришлось остановиться у крохотного придорожного кафе, возле которого дымил мангалом черноусый старикан в классической кепке — аэродроме. Навалили полные тарелки огненного шашлыка, принялись есть, поддевая куски с колечками лука.
После обеда поменялись местами: Серафимыч сел за руль, а Гена устроился возле окна. Едва отъехали от шашлычной, как Серафимыч наклонился вперёд, прищурился:
— Кажись, баба голосует... А давай её того... Подвезём? Вдруг она это... Молодая?
— Ну и что?
— Ничего... Просто веселее в дороге будет!
— Давай, — Гена безразлично пожал плечами. — Мне не жалко.

Когда грузовик остановился, Серафимыч высунулся в окно, подмигнул. Женщина действительно оказалась не старой, правда, выглядела довольно необычно: от шеи до пят в глухом чёрном платье, волосы повязаны платком, а на бледном, как смерть, лице — мрачные угольки глаз. Её фигура выглядела слишком объемной по сравнению с тонкими руками и лицом — похоже, беременная.

Женщина подошла к машине:
— Подвезите, пожалуйста, до поворота на город, — попросила она. — Это километров двести отсюда. Там недалеко село Александровское, я там живу. Автобусы туда через день ходят, прямо беда... Сможете?
Дальнобойщики переглянулись.
— Легко!
Попутчицу посадили в середину и продолжили путь. Серафимыч ерзал по сиденью, пытаясь завязать разговор:
— Э — эээ... А меня все по отчеству кличут...
Она кивнула, равнодушно глядя в окно.
— А напарника — Геной.
Женщина вытащила из рукава то ли шнурок, то ли бусы, принялась перебирать в пальцах.
— А как ваше имя?
— Фарида, — буркнула она.
Разговор не клеился. И когда Серафимычу вздумалось покурить, она так грозно зыркнула чёрными глазищами, что тот сразу запихал сигареты подальше и потянулся к ручке радиоприёмника. Из динамика вырвался бодрый голос ведущего:
— А мы продолжаем беседу с учёным — исламистом Ахмедом Амадовым. Напоминаю радиослушателям, что сегодня разговор пойдёт о том, как распознать террориста — смертника. Ахмед, скажите, кто такие шахиды?
Гена подкрутил радио погромче, Фарида заинтересованно склонила голову, слушая обстоятельный ответ:
— На заре ислама боевым кличем в сражениях были слова: “Нет Бога, кроме Аллаха, а Мухаммед — пророк Его”. Это называется “шахада”, или свидетельство. Поэтому воина, павшего на поле боя с “врагами Аллаха и мусульман”, именовали шахидом.
— Но обычно “полем боя” становятся рестораны или автобусы...
— Увы, такова специфика профессии.
— Самоубийцы проходят специальную подготовку?
— В первую очередь у них должно быть желание пожертвовать собой — тогда нет сложностей в подготовке. Надо только подсказать, как лучше одеться, как добраться до места операции, как воспользоваться взрывчаткой.
— А духовные наставления?
— Не обязательно.
— Смертник уверен, что благодаря этой операции попадет в рай?
— Гораздо важнее, какую пользу шахид принесёт своей организации. Тогда, возможно, он попадёт в рай.
— Возможно?
— Человек попадает в рай благодаря милости Божьей и в соответствии с Его волей. Только дела на земле определяют, достоин ли он такой милости. Шахид же уверен, что его акция, действительно, ускоряет путь к райским гуриям.
— А встречаются ли среди шахидов женщины?
— Их большинство.
— Разве не грех посылать на смерть красивую девушку?
Серафимыч фыркнул, а Гена опасливо покосился на попутчицу — уж не шахидка ли она? Но Фарида лишь презрительно усмехнулась.
— Понимаете, террористы расценивают оппонентов как разбойников, вторгшихся в дом с целью убийства. И свои действия позиционируют как защиту, пусть даже таким чудовищным способом.
— А что представляет собой так называемый “пояс шахида”?
— Это самодельное устройство собирается из обрезков труб с пластитом и электродетонаторами. Взрывчатка крепится на животе, а непосредственно подрыв происходит путем замыкания контактного провода, который исполнитель обычно прячет в рукаве.
— Как не стать жертвой шахида? Что вы посоветуете обычным гражданам?
— Пусть наблюдают за окружающими. На улице, в транспорте, в магазине... Террористов можно определить по отрешённому взгляду, широкой просторной одежде, где спрятана взрывчатка. И если присмотреться внимательнее...
— Хватит! — раздражённо крикнула Фарида. — Выключите этот бред!

Серафимыч одним движением вырубил приёмник. В кабине надолго воцарилось молчание. До поворота на Александровское оставались считанные километры, когда замелькали знаки “на данном участке проводятся ремонтные работы”, машина вошла в крутой поворот. Гена лихо прошёл его — не сбавляя скорости. Но после оказался сюрприз: милицейская “девятка”, а рядом бдительный инспектор с поднятым средством производства.

— Эх! — огорчился Гена. — Попался...
— В чём дело? — резко спросила Фарида. — Зачем вы останавливаетесь? Что им нужно?
Она будто заволновалась. Её тонкие пальцы так быстро скользили по шнурку, что в какой — то момент Гена увидел среди бусинок пульт с кнопкой. “Точно шахидка! — обмер он. — Вот это да! ”
Но вслух дальнобойщик произнёс:
— Да ерунда... Так, штрафанут слегка, и все.
Повинуясь знакам гаишника, он остановил грузовик на обочине и медленно спустился вниз. Серафимыч выбрался следом, зашуршал сигаретами.
— Водитель! — лениво зевнул инспектор. — Почему нарушаем?
— Тут такое дело, командир... — негромко ответил Гена. — Давай в сторонку отойдём, а?
Мент даже опешил.
— Чего?
— Отойти, говорю, нужно... Дело важное у меня.
Инспектор поморщился, но несколько шагов сделал.
— Понимаешь, мы тётку одну посадили в кабину, — зашептал Гена. — Не подумай чего, просто подвезти...
— Ну?
— А она, похоже, шахидка оказалась.
— Кто?
— Террористка, говорю... Смертница.
К ним подошёл второй милиционер.
— Что тут у вас?
— Да вот, — ответил инспектор. — Говорит, шахидка у них в кабине.
— Смертница? — нахмурился тот. — А с чего взяли — то?
— Она, реально! — загорячился Гена. — На животе у неё взрывчатка, а в рукаве — контактный провод! Я сам видел!
— Посмотрим...
Менты подошли к кабине грузовика:
— Эй! Женщина! Выходите!
Фарида выглянула из окна:
— Зачем?
— Проверка документов!
— Нет у меня документов, только трудовая книжка, — ответила она. — Я в Александровском живу, меня там всякий знает.
Менты заклацали затворами автоматов:
— А ну выходи!
Тогда Фарида вдруг высунула из окна руку — в кулаке было что — то зажато.
— Бомба! — раздался крик.

Менты откатились в стороны, а дальнобойщики попадали в пыль. Серафимыч почему — то оказался сверху, накрыл Гену, как Александр Матросов пулемётную амбразуру.

Несколько секунд была тишина, затем стукнула дверца грузовика, послышался шорох. Гена поднял голову и увидел, как женщина сползает по ступеньке вниз. Казалось, ещё чуть — чуть, и она заплачет.

К ней тотчас подскочил милиционер.
— Где провод?
Фарида разжала пальцы — на дорогу шлёпнулся шнурок, похожий на бусы. Инспектор подобрал, внимательно рассмотрел:
— Это же чётки!
— Да! — всхлипнула женщина. — Девяносто девять бусин — по числу имён Аллаха. У нас, мусульман, так принято.
— А что у вас под одеждой?
Она вдруг покраснела. Густо, как помидор.
— Там ничего нет!
— Как же ничего? — нахмурился мент. — Я же вижу: что — то выпирает!
Фарида покраснела ещё гуще, призналась:
— Там сосиски...
— Что? ? ?
— Я на колбасной фабрике работала. Сегодня последний день был, уволилась. Зарплату выдали маленькую, курам на смех. Вот, и взяла...

Она всхлипнула, расстегнула несколько пуговиц на платье. Действительно, на животе оказался целый патронташ сосисок, плотно примотанных скотчем к телу. Мужчины несколько секунд молчали, разглядывая “взрывчатку”, а потом дружно расхохотались.

— Ладно, — махнул инспектор рукой. — Так что, штрафовать вас, или так... Предупредить?
— Может, просто предупредить? — попросил Серафимыч. — Тем более, мы с напарником уже всё осознали!
— Это хорошо, что осознали... Мужики, а вы до города едете, да?
— Да.
— Тут ситуация — одноклассника обещал туда с хорошими людьми отправить. Возьмете, а?
— Мы так — то не против, — ответил Гена. — Но куда сажать? У нас ведь эта... э — эээ... попутчица. Ей до поворота на Александровск нужно. Так что свободных мест нет.
— Это ничего, ничего... До поворота мы её сами довезём. Так что, возьмёте?
— В город — то только к вечеру приедем... Не очень комфортное путешествие.
— Ничего, он привыкший... Так возьмёте?
Гена с Серафимычем переглянулись. Один кивнул, второй покачал головой, но ответили оба, почти в унисон:
— Возьмём...
— Вот и славненько! — обрадовался инспектор и замахал в сторону милицейской машины. — А то всю кровь выпил... Гад...

Задняя дверь “девятки” распахнулась, и оттуда выбрался странный тип: смертельно бледный, в чёрной замшевой куртке с капюшоном, на носу прямоугольные тёмные очки как у Шварценеггера. Мужчина молча занял место в кабине, и продолжили путь.

Только теперь Серафимыч уже не махал встречным машинам, а сосредоточенно смотрел вперёд, на исчезающую под грузовиком дорогу. Все молчали. Общих тем не было, а обсуждать своё дальнобойщики постеснялись при пассажире. Когда проголодались, перекусывали прямо в кабине купленным в придорожном магазине хлебом и молоком.

На правах хозяев предложили гостю разделить нехитрую трапезу. Тот отказался:
— Спасибо, я не голоден... — ответил он неожиданно хриплым голосом. — Потерплю до ужина.

Серафимыч сочувственно вздохнул и принялся жадно жевать свою половину батона. Молоко струилось по подбородку на одежду, но он не обращал на это внимания. Гена улыбнулся и взглянул на пассажира. И когда луч заходящего южного солнца выглянул из — за тучи, дальнобойщику на мгновение показалось, что “одноклассник” как — то странно улыбнулся... И Гена заметил, что клыки у того чересчур длинные. И острые. Как те капельки звёзд, которые так любят все дальнобойщики.